Содержание

Напутные слова 3

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. ИСТОРИОСОФИЯ РОССИИ

Принятие христианства — важнейший фактор истории России 5
Зов родной земли звучит сильнее, чем голос крови 5
Крещение Руси — важнейший начальный фактор
русской истории 7
Создание единого Русского государства:
Москва — Третий Рим 19
Москва — центр собирания русских земель 19
Москва — Третий Рим. Присоединение Поволжья, Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока 27
Петровская революция и становление Всероссийской империи 32
Петровская революция 32
«Аз бо есмь в чину учимых...» 34
Регулярное государство 37
Военные победы 40
Новая столица России 41
Революция в культурной сфере 42
Значение революции Петра 43
Кризис XIX — начала XX века. Катастрофа 1917 года.
Возврат к экстенсивному развитию 46
Догоняющая модернизация 47
Кризис власти. Игры с террором 51
Первая русская революция. Пролог 54
«Непротивление злу» 56
«Серебряный век» 57
Историософия большевизма 61
Во власти утопии 63
Великая Отечественная война — поворотный пункт
истории 67
Предпосылки войны 67
«...Будь проклят 41-й год и вмерзшая в снега пехота» 72
Цена свободы 76
«Наказанные народы» 83
Великая победа 84
Прославленные военачальники 87
Становление Российской Федерации 90
Перестройка 90
Путч в августе 1991-го. Распад СССР 96
Становление Российской Федерации 98
В клубке проблем 99
90-е годы: эпоха Ельцина 101
Первый срок второго президента 105
Россия — начало XXI века 107

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. РУССКИЙ ЯЗЫК

Русский язык и мы 109
Что для нас язык? 109
Какие функции выполняет в нашем обществе
русский язык? 114
Генеалогическое древо русского языка 118
Письменность 121
Две системы славянской письменности: кириллица
и глаголица 121
Тайна глаголицы 126
Выводы 134
История письменного периода развития русского языка 136
Древнерусский и церковнославянский языки.
История взаимоотношений 136
Выводы 159
Возникновение новой языковой ситуации
в конце XV — начале XVI в. 163
Ситуация в Юго-Западной и Литовской Руси 166
Третье южнославянское влияние. Раскол 167
Выводы 171
Реформы Петра. Начальный период развития русского языка
в качестве единственного литературного языка России 174
Общие замечания 174
Реформа алфавита 178
Реформа языка. Петровские установки 180
Послепетровский период языкового строительства.
Первые грамматики русского языка 183
Теории литературного языка В.К.Тредиаковского
и М.В.Ломоносова 187
Выводы 191
Русский язык XIX в. 192
Шишков и Карамзин. Две новые старые программы развития литературного русского языка 192
Пушкинский подход к формированию принципов построения литературного языка 195
Дальнейшая демократизация литературного языка 197
Выводы 200
Языковые процессы ХХ в. 201
Изменение языковой политики 201
Устранение социальных перегородок и смешение
идиомов 205
Создание советских реалий, мифологизация жизни, формирование советского языка 207
Выводы 214
Общее заключение 214

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. ФИЛОСОФИЯ РОССИИ

Национальная идея 216
Что такое философия 216
Что такое национальная идея 218
Существует ли в России идейно-идентификационный кризис 221
Национальная идея и ее кризис, философский подход 225
Ценностная система дооктябрьской России. Русская идея 232
Освободимся от искажающих мифов 232
Что такое русская идея 235
Собирание земель вокруг единого стабильного центра 240
Российский фольклор: философский анализ 244
Продолжение размышлений о русской идее 249
Система ценностей в Советском Союзе.
Коммунистическая идея и коммунистическая идеология 254
События 1917 года и их последствия. Новое понимание 254
Что такое коммунистическая идеология 262
Почему коммунистическая идеология несостоятельна 265
Почему комидеологическая ориентация ведет в тупик 270
Новая Россия как идея 276
Ценностная система, вектор прошлого 277
Ценностная система, вектор настоящего 283
Ценностная система, вектор будущего 288
Ценностная система, центральная идея 290

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ

Образ дома 298
Творческое задание. Мой заветный дом 298
Задание-исследование. Дом — человек — страна 299
Образ дороги 307
Творческое задание. Перекресток 307
Задание-исследование. Образ России — образ дороги 309
Образ музыки 312
Творческое задание. Музыка в моей жизни 312
Задание-исследование. Образ музыки в русской словесности 312
Образ силы 314
Творческое задание. Богатырь и ковбой 314
Задание-исследование. Образ силы 318
Образ духовности 320
Творческое задание. Что такое духовность? 320
Задание-исследование. Образ духовности 323

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ
ИСТОРИОСОФИЯ РОССИИ


Принятие христианства — важнейший фактор истории России

Самоназвание славян — «словяне» — происходило от «слово», что означает «народ, наделенный даром речи». Тысячу лет назад восточные славяне дали решительный ответ на вызов истории, покорив Великую Русскую равнину от Черноморского побережья на юге до Финского залива и Ладожского озера, озера Нево, на севере. Днепр и Ока стали колыбелью русской цивилизации, которой через несколько веков предстояло занять берега всех могучих рек северной Евразии и достичь Великого океана на Дальнем Востоке.

Зов родной земли звучит сильнее,
чем голос крови

Русский летописец в «Повести временных лет» задается историософским вопросом: «Откуда есть пошла русская земля, кто в Киеве первее начал княжить и откуда русская земля стала есть?» Аристотель утверждал, что основа процветания цивилизации — города и торговля. Уже к середине IX века доминирующим центром на севере Великого речного торгового пути «из варяг в греки» стал крупный град Новгород, а на юге — Киев. Земли проживания славян стали называться Новгородские, Смоленские, Полоцкие, Киевские. Города становились центрами окружавших их земель, недаром скандинавы обиталище славян называли Гардарики — Страной городов. У нас области и до сих пор называются по городам: Смоленщина, Тамбовщина, Псковщина, например, — что составляет явную противоположность с Германией, в которой Саксония, Швабия и Бавария и по сей день сохраняют элементы племенных различий.
Союзы племен под началом князей стали обретать не этнический, а территориальный характер, свободно вбирая в себя, наряду со славянскими, тюркские, финские, балтийские и норманнские этнические элементы. От духовного наследия дохристианского периода сохранилась традиция, во-первых, мыслить не в племенных, а в территориальных категориях и, во-вторых, убеждение в служебном, по отношению к обществу, назначении княжеской власти. На Руси зов родной земли звучал сильнее, чем голос родной крови, и наши предки были склонны считать своими всех людей, кто проживал с ними на этой земле, вне зависимости от племенной и религиозной принадлежности. Это одна из наших важных черт, позволяющая говорить об особой российской цивилизации.
Само слово «Русь», о происхождении и об этимологии которого спорят историки и филологи, не означало название какого бы то ни было славянского племени в отдельности, ни всех племен в совокупности. Русь с самого начала несла в себе одновременно территориальный и государственный смысл. Русскими стали называться все те роды, племена и народы, которые населяют Русскую землю. Отметим, что через полтысячелетия Москва станет центром собирания вовсе не племен, а русских земель.
Таким образом, в доисторический период поставленные перед выбором между племенным и территориальным принципом наши предки выбрали именно земельный принцип построения государственности. Для сравнения — германские племена демонстрировали прямую противоположность: племенная основа государственности, кровное братство, а также дальние завоевательные походы. Вскоре лишь смутные воспоминания остались от ранних славянских племен: кривичи, дреговичи, поляне, уличи и т.д., никак не отразившиеся в названиях географических областей. В связи с этим уже в глубокой древности было отвергнуто понимание русского народа как единокровной расы. Завоевание колоссальных земельных владений Руси приняло характер терпеливого и постоянного освоения бескрайней восточноевропейской равнины, а затем и других пространств Урала, Сибири, Дальнего Востока, вплоть до могучего Великого океана. Но общность территории с самого начала развития государственности стало необходимо скреплять общностью идей и ценностей, т.е. общностью духовной.

Крещение Руси — важнейший
начальный фактор русской истории

Распространению христианства на Руси предшествовал ряд важнейших исторических событий, в известной мере подготовивших её Крещение. В первую очередь — создание славянского алфавита святым равноапостольным Кириллом — выдающимся византийским философом, проповедником, ученым, сникавшим заслуженное признание среди многих народов. Православная Церковь прославляет святых равноапостольных Кирилла и Мефодия учителями Словенскими — именно они изменили весь ход славянской и русской истории, судьбу всех восточнославянских народов. Святой Кирилл впервые перевел на славянский язык Евангелие, и братья совместно перевели Псалтырь и текст Литургии, что позволило многим славянским народам восточной Европы совершать богослужение на родном, понятном им языке. Кирилл в «Написании о правой вере» впервые изложил христианское учение на славянском языке, положив начало славянской богословско-философской терминологии.
Отметим важный аспект историософского осмысления России: русским, принявшим веру Христову в Х веке, досталось доступное богослужение не на греческом или латинском, но на славянском языке. Известный историк церкви Г.П.Федотов отмечает: «И мы бы могли читать Гомера, философствовать с Платоном, получать как дар научную традицию древности. Провидение судило иначе. Мы получили в дар одну Книгу, величайшую из книг, без труда и заслуги открытую всем, но зато эта книга должна была остаться единственной. Когда думаешь о последствиях этого факта нашей истории, поражаешься, как много уясняет он в ней. Если правда, что русский народ сохранил образ Христа, то этим он, прежде всего, обязан славянскому Евангелию. Если правда, что русский язык — гениальный язык, обладающий неисчерпаемыми художественными возможностями, то ведь это тоже потому, что на нем и только на нем говорил и молился русский народ, не сбиваясь на чужую речь. Но этот великолепный язык до XVIII века не был орудием научной мысли». Именно в опоре на величайшую из книг, на открытое, благодаря славянскому языку, каждому грамотному русскому Евангелие, в народе выработалась общая «основа ориентации и благочестия».
Крещение Руси мы рассмотрим в первую очередь с точки зрения создания условий для единения страны, консолидации политической власти, которой впервые сумел добиться святой князь Владимир Святославич. Общая вера должна была идейно связать разноплеменные славянские земли. В начале своего княжения Владимир учредил почитание в Киеве шести богов, приказал соорудить истуканы: Перуна, Даждьбога, Хорса, Стрибога, Симаргла и Мокоши. Однако попытка создания общей для всего населения веры на основе языческих культов была им вскоре оставлена как совершенно неудачная. Единой идеи среди идолов властителю не удалось отыскать, языческие кумиры продолжали оставаться равнодушными символами прежней племенной и территориальной разобщенности.
Путь чудесного превращения князя Владимира Красно Солнышко в Крестителя Руси начинается с его собственного выбора веры. Летописец приписывает именно Владимиру Святославичу постановку задачи вселенской сложности, от решения которой зависела не только его собственная судьба, но также и вся последующая история его рода, народа, страны, государства. Автор подробно повествует, как постепенно восходил русский властитель к решению столь масштабной задачи.
Согласно летописному рассказу, в 986 году явились к Владимиру послы-миссионеры: болгаре-магометане, хазарские иудеи, католики от Папы Римского и грек — православный философ. Только философу удалось заронить в душу Владимира зерна православного учения. Владимир провел долгий богословский диспут, который свидетельствовал одновременно и о его большой мудрости, и о солидных полемических способностях. Автор «Повести временных лет» явно поддерживает и «помогает» своему любимому персонажу, вкладывает в его уста нужные аргументы, сочиняет за него гневные речи, задает от его имени весьма разумные вопросы проповедникам, заставляя легкомысленных иноверцев мгновенно поддаваться и ложиться на обе лопатки в богословском споре, как на состязании. По всей видимости, такие события происходили все же не с русским князем, а со святым Кириллом, которого в 860 году пригласил в степную страну хазарский каган, дабы узнать об основах христианской веры.
Величественное зрелище открывается изумленному читателю летописи: представители Авраамических вероисповеданий, утверждавшие строгое единобожие — монотеизм, предстают проповедниками у престола русского князя Владимира. У всех одно желание — склонить властителя земли Русской к выбору своей веры.
Мусульманские проповедники, по всей видимости, прознавшие об особых пристрастиях Владимира, пообещали ему возможность многоженства. «И другую всякую ложь говорили, о которой писать стыдно», — сокращает рассказ летописец. Однако прозорливый князь не посчитал возможным, как того требует ислам, отказаться от спиртного: «Руси есть веселие пить: не можем без того быть».
Владимир дал резкую отповедь посланникам из Рима: «Идите, откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого». Князю явно удалось «предвидеть» и будущее разделение католической и православной Церквей, которое в
Х веке еще не произошло.
Иудеям из Хазарии князь задал самый убийственный вопрос: «А где земля ваша?» Они сказали: «В Иерусалиме». А он спросил: «Точно ли она там?» Сам же заключил, что не там: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?» В этом летописном эпизоде слышится прелюдия к теме нового богоизбранного народа, мощно прозвучавшей несколько веков спустя, отмечается предощущение нового историософского смысла Руси — Святой Земли, обиталища не иудеев, а русских. Поэтому избрание Моисеевой веры народа Израиля невозможно, для Руси нужен Новый Завет. Ныне, по мнению летописца, Господь избрал не сынов Израиля, утративших свою землю и государственность, а славян, русских, которые только начинали строить свою страну. Власть и обладание землею здесь выступает в качестве главного мерила верховенства и превосходства одного народа перед другими. Мы видим, что летопись уже в Х веке создает идейное основание для реализации в последующие века метафоры «Русь — новый Израиль» и идеологемы — «Третий Рим», которая много веков спустя закрепится за Москвой.
Дольше всех беседовал князь с греческим философом. Не есть ли это намек на философа Константина, в монашестве Кирилла, создателя славянского алфавита? Философ кратко и весьма искусно поведал Владимиру основное содержание Священной истории. Начав рассказ от сотворения мира и грехопадения Адама и Евы, он перешел к каинову греху братоубийства, а затем к великому потопу и праведнику Ною. Рассказал о первых патриархах и первых царях Израильских, о пророках, предсказавших пришествие Спасителя. Владимир спрашивал философа о Христе, и богослов поведал ему о земной жизни Иисуса Христа и Богоматери. Владимир отпустил его с дарами. Летописец в очередной раз открывает свой главный метод отечественной историософии, рассмотренной в контексте библейской истории.
Дабы увериться в правильности своего решения, по совету киевских старейшин Владимир направил посланцев в Царьград узнать, как там служат Богу. Вернулись послы и так сказали князю: «Нет на земле такого зрелища и красоты такой... и знаем только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем в других странах». Летописец отмечает, что решение было сформировано эстетическим мотивом: жители лесных краев, обитатели землянок и деревянных срубов, люди, ходившие в домотканых одеждах или в шкурах диких зверей, побывав в греческих городах, изведали самое для себя понятное — неземную красоту христианского храма. Они восхитились православной церковью как домом Божиим и как раем земным.
Митрополит Филарет считает, что основанием принятия христианства стало личное стремление князя Владимира покаяться в грехах. С.М.Соловьев полагает, что скудость и бессодержательность язычества стали главной причиной. Читая летопись, обнаруживаем и личный, весьма понятный мотив князя принять христианскую веру — стремление Владимира жениться на византийской царевне и, тем самым, породниться с императорской фамилией. К двум братьям, диархам, совместно царствовавшим в Константинополе, византийским императорам Василию и Константину князь направляет послов с требованием выдать за него их сестру Анну, которая сказала: «Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть». Диархи ответили, что христианка не может выйти замуж за язычника, что и заставило Владимира принять христианство. Политический принцип императора Константина Великого, жившего в IV веке, запечатлен в известной формуле, записанной на престоле в храме Святой Софии Премудрости Божией: «Никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям». Крещение Владимира стало условием заключения перспективного династического брака, сулящего ему весьма большие внешнеполитические выгоды.
Историк русской православной Церкви Е.Голубинский полагает, что основными предпосылками крещения Руси явились всевозрастающие взаимные связи Руси и Византии, которые, в частности, характеризовались постепенным проникновением христианства в русское общество. Так, например, в столице Руси образовывалась влиятельная христианская община. Лично на Владимира влияли впечатления детства — крещение его мудрой бабки — княгини Ольги.
Историософская метафора летописца прозвучала в рассказе о болезни и слепоте князя Владимира: его духовная слепота обернулась физической. Прибывшая в Корсунь царевна Анна послала к нему сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорее; если не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга своего». И во время самого таинства святого крещения он чудесно исцелился и прозрел, обретя истинную веру, то есть духовное зрение, и избавившись от мерзости. «Теперь узнал я истинного Бога», — произнес Владимир. Затем он обвенчался с греческой царевной Анной. Исследователи Х века полагают, что князь Владимир крестился в Киеве в 987 году.
Возвратившись в Киев, князь вместе с духовенством совершил решительный акт принятия Христовой веры. Владимир произнес перед киевлянами свою знаменитую патерналистскую фразу, отражающую позицию государевой власти по отношению к своим подданным, что сродни отцовскому стремлению научить несмышленых детей: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб — будет мне врагом». Мало кто из столичных жителей желал вступить в конфликт с могущественным властителем; вовсе не безопасно стало отстаивать свои убеждения или заблуждения инакомыслящим после столь твердого решения властителя.

ВОПРОС: Как вы относитесь к тому, что веру киевляне приняли по приказу князя Владимира?

В назначенный день собрались все киевляне и вошли в воды реки, держа на руках младенцев. Священники совершили таинство святого Крещения. Киевлян крестили на берегах Днепра и его притока Почайны. Владимир сделал христианство господствующей религией и отверг языческую веру, приказав свергнуть идолов языческих богов. Одних изрубили, а других сожгли. Особо досталось истукану Перуна, которого сбросили в воды Днепра: двенадцать мужей колотили его палками, а потом гнали его вниз по реке, до порогов. Этот идол оказался самым ненавистным для неофита. Приехавшие на Русь священники вместе с князем Владимиром проповедовали новую веру среди населения.
По данным «Хроники» современника событий епископа Титмара Мерзебургского, в Киеве уже в 1018 году насчитывалось более 400 церквей. Вместе с новым вероучением появились новые законы, суды. Вместе с учением Христа Церковь принесла на Русь и начала византийской культуры и просвещения. Появились первые училища (тогда еще в нашей стране не использовалось греческое слово «школа»). Летопись рассказывает о начале обучения грамоте на Руси; отдавая своих детей в учение, матери плакали по ним, «как по мертвецам».
Неужели эти женщины не хотели, чтобы их дети были грамотными? Может быть, так сильны были еще их языческие верования, что они возненавидели иноземные обычаи, с которыми надо было познакомиться их сыновьям? Думается, надо иначе это объяснить: матери горевали об утрате, ведь их дети навсегда уходили в обители, то есть должны были «погибнуть для мирской жизни», принять постриг, обрести иное имя и стать монахами. Высокое таинство образования веками предполагало удаление от житейской суеты, мирских соблазнов и монашеское послушание; становясь ученым, юноша уже более не возвращался в мир.
По рассказу летописи, после принятия крещения Владимир сильно переменился, «жил в страхе Божьем». «И сильно умножились разбои, и сказали епископы Владимиру: «Вот умножились разбойники, почему не казнить их?» Он же ответил: «Боюсь греха». Они же сказали ему: «Ты поставлен Богом для наказания злым, а добрым на милость. Следует казнить разбойников, но расследовав». Далее в летописи весьма существенное свидетельство: «Владимир же отверг виры и начал казнить разбойников, и сказали епископы и старцы: «Войн много у нас, если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и на коней». И сказал Владимир: «Пусть так». И жил Владимир по заветам отца и деда».
Крещение Руси явилось не только религиозным, но и политическим актом чрезвычайной важности, консолидирующим русские земли значительно сильнее, чем это можно было сделать только силой мирской власти. Примечательно, что в этом высочайшем по силе ума и духовности акте активнейшую роль взял на себя глава светской власти князь Владимир Святославич. С.М.Соловьев отмечает в «Истории России»: «Это известие показывает нам влияние духовенства прямо уже на строй общественный: не в церковных делах, не о средствах распространения христианства советуется Владимир с епископами, но о том, как наказывать преступников». При его сыне князе Ярославе для искоренения мерзкого обычая кровной мести Церковь выработала весьма гуманные нормы уголовного права — по «Русской Правде», в XI веке отсутствовала смертная казнь.
Характер княжеской власти, как ее понимал Владимир, ясно выражен в церковном Уставе. Согласно греческому Номоканону (сборнику церковных правил и гражданских законов), не гоже князю судить определенные виды преступлений, а служители церкви и вовсе ему не подсудны, причем в сравнении с Византией число дел, подсудных церковному суду, на Руси было увеличено. Приняв крещение, Владимир признал свою власть заведомо ограниченной Божественным законом, то есть Законом, не людьми созданным и людской отмене не подлежащим. В тексте Устава это верховное ограничение власти князь завещает и своим преемникам «на вечные времена». В идеологии взаимоотношения церковной и светской власти Русь использовала византийскую формулу «государь заботится о телах, Церковь — о душах» как требование симфонии, т.е. взаимодействия церковного и светского начал. Эта идеология легла в основу всего дальнейшего русского политического мышления, направленного на соподчинение интересов государства и Церкви в служении высшим ценностям страны. В Киеве XI века хорошо знали учение Иоанна Златоуста о божественной основе монархической власти и мысли Василия Великого о различии между честным правителем и тираном. Эти мысли восходят к «Политейе» Аристотеля. Более чем четыре века спустя, опираясь именно на это различие, убежденный защитник полновластия князя Иосиф Волоцкий заявит, что неправедный царь «не Божий слуга, а диавол».

ВОПРОС: С чем сравнивали древляне произвол князя по отношению к своим подданным?

Под влиянием византийского православия на Руси победил принцип единодержавия. В Византии соперничали два различных взгляда на светскую власть: сторонники римской императорской традиции выступали за неограниченное абсолютное самодержавие кесаря, сторонники христианизированного самодержавия утверждали, что власть императора должна подчиняться божественному закону, толкуемому Церковью. Русь, в лице своего крестителя, избрала вторую трактовку, и монархический абсолютизм в его европейской, идущей от древнего Рима форме появился в России только в XVIII веке в результате реформ Петра Великого.
Крещение Руси стало актом поистине вселенского масштаба, ибо привело к глубочайшей переоценке ценностей и внесло коренной перелом в дальнейшую судьбу Российской земли, всего русского народа. Церковь сохранит старинный обычай соборности, даже когда вечевой строй будет упразднен, однако с укреплением единоличной власти князей народное собрание станет терять былое значение. Вечевой строй сыграет заметную роль в крупнейших торговых городах — Новгороде и Пскове. Примечательно, что епископ Новгородский будет принимать активнейшее участие в управлении вечевой республикой в качестве хранителя казны и ответственного лица в вопросах внешних сношений.
Христианская вера встретила многовековое сопротивление у жителей лесов, однако исторические свидетельства об этом весьма скудны. В землях междуречья Оки и верхней Волги новая вера приживалась медленно, и язычники, руководимые волхвами, оказывали ожесточенное сопротивление проповедникам веры Христовой в Ростовских землях. В течение долгих веков старые верования сохранялись в народе, язычество и православие переплелись, и возник феномен «двоеверия».
«Вместе с христианством стала проникать на Русь струя новых политических понятий и отношений. На киевского князя пришлое духовенство переносило византийское понятие о государе, поставленном от Бога не для внешней только защиты страны, но и для установления и поддержания внутреннего общественного порядка», — писал
В.О.Ключевский. Единение княжеской и церковной власти вошло в отечественную традицию.
В основе мироощущения Древней Руси лежали идеи общей веры и общей земли. Раздираемая княжескими усобицами и терзаемая набегами кочевников, раздробленная на уделы и неспособная объединиться даже для отпора внешнему врагу, Русь все равно считала себя общей русской землей. Для политического сознания того времени Русская земля была неделима: на ней княжил род Рюриковичей, и каждый князь служил всему роду, своему народу и всей земле Русской. К этому служению и призывал в середине XI века первый избранный собором русских епископов глава киевской Церкви — митрополит Илларион. Прочнейшим основанием мироощущения Древней Руси митрополит Илларион считал общность веры Христовой: «Уже не зовемся более идолослужителями, но христианами. Мы более уже не безнадежники, но уповаем в жизнь вечную. Не строим более капищ, но зиждем церкви Христовы. Не закалаем бесами друг друга, но Христос закалается за нас и дробится в жертву Богу и Отцу».
«Слово о законе и благодати» в течение нескольких веков переписывалось и цитировалось русскими книжниками, заканчивающая его молитва об изволении Руси от внутренних смут, искушений и нашествий и до сих пор читается в храмах в годы бедствий. Взгляд Иллариона на соотношение церковной и светской власти перекликается со взглядами западных противников цезарепапизма — Блаженного Августина и Амвросия Миланского, хотя он вряд ли знал об их произведениях. В «Слове» уже имеются элементы религиозной нетерпимости и национальной надменности, желание видеть в Руси некий Новый Израиль. Все эти идеи спустя четыре века будут развиты в Московском великом княжестве. В Древней Руси они уравновешиваются христианским смирением основателя Киево-Печерской лавры святого Феодосия Печерского: «Будь милосерден не только к единоверцу, но и к нечестивому, и когда видишь нагого, или голодного, или страждущего от зимней стужи или иного какого бедствия, то, будь он иудей или сарацин, или болгарин, или еретик, или латинец, или иной язычник, сострадай ему и помоги избавиться от беды». Вот лишь некоторые принципы и начала, заложенные вместе с крещением Руси, принципы, актуальные и действующие поныне.
Тем же духом послушания и смирения проникнуты «Поучение детям и всем кто захочет послушати» Владимира Всеволодовича Мономаха и его же послание черниговскому князю Олегу. Князь Мономах из собственного опыта знает, что «жизнь есть грязный двор, который трудно перейти, не замарав светлых одежд души своей». Добродетельный князь должен верить в Бога, быть щедрым и справедливым, любить грамоту и читать книги; быть предприимчив и деятелен, сам вести свое княжение, не полагаясь на помощников. Каждый князь довольствуется доставшимся уделом и не стремится к приобретению новых владений. Разница в судьбах человеческих, по Мономаху, установлена Богом: у каждого человека свое лицо, и птицы не пытаются сесть в одном месте, но каждая сидит на своем. Младшие князья должны почитать старших и покоряться их воле, личные чувства и настроения князя не должны отражаться в его государственной деятельности.
Важнейшей идейной силой Древней Руси была историософия летописей, оказавшая несомненное влияние на взгляды правителей. Из летописи узнавали, как думали в старину и как поступали отцы и деды. На Руси не считали, как мы теперь, что «новое лучше старого», наоборот, сын стремился во всем подражать отцу и продолжать начинания предков. Старались жить «по старине», которую понимали как основание веры христианской, права, обычая, традиции. Историческая реальность в прошлом чувствовалась острее, отчего связь поколений становилась более прочной и нерушимой. Летописи стремились обеспечить эту связь, многие споры решались «по старине», по прецедентам, записанным в летописи. Летопись — не только запись исторических событий, в ней запечатлены взгляды и высказывания деятелей эпохи и самих летописцев, дававших вполне историософские комментарии, суждения или даже осуждавших поведение исторических лиц, события и факты.
Начиная с «Повести временных лет» летописи служили опорой народной самоидентификации. В летописях, как и в «Слове о законе и благодати», Русская земля представляется как возлюбленная Богом христианская страна. В связи с колоссальными испытаниями, которые выпали на долю Руси, веками находившейся в постоянной борьбе с кочевниками на Востоке и с экспансией Запада, намечается идея страждущей Святой Руси. Наиболее ярко и мощно идея единства всей Русской земли звучит в летописях, историософия той поры явно предвосхищает реальную картину политической жизни эпохи княжеских междоусобиц. Несмотря на то, что князья продолжают упорно вести братоубийственные войны, которым нет и не может быть оправданий, летописцы настойчиво призывают к единству.
Удивителен стихийный идеализм русских людей того времени, которые (впрочем, как и многие современники на Западе) требовали от своих князей прежде всего нравственных качеств. В эпоху братоубийственных княжеских усобиц люди верили, что верный путь государственности совпадает с путем христианской праведности, и ждали от своих князей праведных поступков. Ссылались на подвиг князей-непротивленцев, не обнаживших меча против врагов, братьев, святых страстотерпцев Бориса и Глеба, погибших в период беспрецедентной по жестокости схватки за власть после смерти князя Владимира. Идеологема непротивления злу силой стала важнейшей в христианской Руси. Из нее исходит мысль князя Александра Невского, ставшая паролем русской истории: «Не в силе Бог, но в правде».

ВОПРОС: Что позволяет, на ваш взгляд, отнести Россию к самостоятельной цивилизации?


Источники и литература

Вернадский Г.В. История России: Древняя Русь. Тверь, 1996.
Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников
(IX—XII вв.). М., 1998.
Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000.
Ключевский В.О. Курс русской истории. Любое издание.
Князев Е.А. Родная старина. М., 1996.
Князев Е.А. Чело веков. М., 2003.
Лев Диакон. История. М., 1988.
Макарий, митр. История Русской Церкви. М., 1994—1996.
Повесть временных лет. СПб., 1996.
Соловьев С.М. История России. Любое изд.
Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре.
Т. 1. Первый век христианства на Руси. М., 1995.
Федотов Г.П. Святые Древней Руси. Разные изд.

Создание единого Русского государства: Москва — Третий Рим

Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
А.Блок

Москва — центр
собирания русских земель

Столицы трех княжеств боролись за право стать центром собирания русских земель, и в этой весьма нелегкой борьбе победила Москва. В годину тяжких испытаний, выпавших на долю народов Восточной Европы в XIV—XV веках, великое княжество Литовское активно боролось с Московским за право стать центром собирания русских земель. Литва объединила многочисленные русские земли: Черную Русь, Турово-Пинское Полесье, Полоцкую землю. Великое княжество Литовское приобрело характер литовско-русского, большинство русских считали литовских князей своими освободителями от Орды. Государственным языком княжества был древнерусский язык. Его правитель носил титул великого князя Литовского и Русского, а в латинских грамотах Гедиминас (по-русски его именовали Гедимин) назывался Rех Litvinorum Ruthenorumque — царь Литовский и Русский. Первоначально русское культурное влияние в великом княжестве стало господствующим; так как литовской письменности в то время не существовало, при дворе и в официальном делопроизводстве применялся древнерусский язык.
В середине XIV века князья Литвы начали наступление на северо-восточные русские земли, существенно ослабленные игом Золотой Орды. Можайск выдержал осаду. При князе Альгирдасе (Ольгерде) Чернигово-Северская и часть Смоленской земли вошли в состав Литвы. В конце XIV века великое княжество Литовское имело федеративный характер, причем русские земли составляли 9/10 территории, большинство населения было русским, православным по вере. Дабы избавиться от ига Золотой Орды, русское население признавало власть великого князя Литовского, ни в какой мере не испытывая национального или религиозного гнета. Создавалась реальная возможность собирания русских земель под властью Вильнюса.
Однако политическая ситуация кардинально изменилась, когда князь Ягайло принял католичество, стал королем Польским и обязался привести в свою веру родственников и подданных. Это предрешило судьбу русского православного населения в Литве, которая постепенно утрачивала возможность стать интегрирующим центром.
Равными были шансы стать собирателями русских земель у Москвы и Твери — города стояли на перекрестке торговых путей. Возвышение Москвы в борьбе с Тверью обусловлено вовсе не только выгодным географическим положением — удаленностью от Орды, но и особой ловкостью московских князей в их отношениях с ханской властью, их большей политической расторопностью. Сынвья покорность по отношению к Церкви князя Владимира Святого и сознательный отказ от вмешательства в государственные дела митрополита Иллариона были забыты. В начале XIV века монах Акиндин пишет князю Тверскому, что его власть распространяется на клир и людей церковных — священников и монахов, которые обязаны подчиниться князю: «В твоих землях, господин княже, ты — повелитель». Противоположным путем формировалась идеология митрополита Алексия, справедливо ставившего власть епископа выше княжеской.
Ответ на вызов, брошенный в годину испытаний, дала отнюдь не старая столица Руси — Киев, но мало кому известный город Москва. Ее получил в удел сын князя Александра Невского — Даниил. Уставшее от беспрестанных распрей население Руси настоятельно требовало единения в противостоянии с мощным врагом — Ордой, т.к. с принятием ислама с первоначальной веротерпимостью монгольской империи было покончено. Хозяйственные связи страны создавали предпосылку объединения, синхронность в развитии всех княжеств, одинаковый социальный и политический уровень развития земель говорили о том, что они должны находиться в союзе. Единая православная вера, единая социокультурная, языковая общность, единые правовые нормы княжеств, восход

Что такое «Отечествоведение»

00.00.2004

Автор: 
Источник: Первое сентября, № 53

Этот экспериментальный учебник пока используется только в школах Калининградской области. Его авторы, А.Н. Барулин, Е.А. Князев, М.Л. Князева и И.Б. Чубайс (он является автором концепции учебника) — попытались объединить в одном курсе отечественную историю и обществоведение. Такой подход представляется оправданным, ибо нельзя отделить друг от друга историю государства и историю общества. Фактически это возвращение к традиции дореволюционных гимназий, где был курс отечествоведения. В то же время в ограниченный объем учебника не было возможности включить всю историю России. Поэтому авторы ограничились главнейшими, на их взгляд, периодами. В XX веке, например, это революция 1917 года, Великая Отечественная война и перестройка, охватывающая период от Горбачева до Путина. Вероятно, если курс отечествоведения приживется, будут выпущены учебники для каждого класса, в совокупности покрывающие всю российскую историю. Как отмечается в предисловии, "это книга о стране, в которой мы живем, стране, которую знаем и которую будем познавать всегда". Учебник состоит из четырех разделов: историософия России, русский язык, философия России и русская словесность. Первый раздел представляет собой очерки истории России, в которых наша страна рассматривается как самостоятельная цивилизация мирового значения. Второй раздел — это фактически история русского языка с основами социолингвистики. Третий раздел представляет собой обзор поисков национальной идеи в России. Наконец, четвертый раздел является очерками отражения нескольких мотивов (образов) в русской литературе. Это образы дома, дороги, музыки, силы и духовности. Как подчеркивается в учебнике, "разрабатывая курс отечествоведения, мы должны были остановиться на главном, на том, что в первую очередь формировало страну". В построении курса прослеживается определенная логика. Сначала рассказывается о том, что влияло на сферу сознания: политическая и социально-экономическая история. Затем речь заходит о языке, т.е. том инструменте, посредством которого выражается мышление. Далее рассказывается, как русское самосознание стремилось себя самоидентифицировать в поисках национальной идеи и, наконец, в каких образах страны и народа оно себя выразило. Авторы учебника исходят из того, что "на Руси зов родной земли звучал сильнее, чем голос родной крови, и наши предки были склонны считать своими всех людей, кто проживал с ними на этой земле, вне зависимости от племенной и религиозной принадлежности". Они также утверждают, что "важнейшей идейной силой Древней Руси была историософия летописей, оказавшая несомненное влияние на взгляды правителей. Из летописи узнавали, как думали в старину и как поступали отцы и деды. На Руси не считали, как мы теперь, что "новое лучше старого", наоборот, сын стремился во всем подражать отцу и продолжать начинания предков. Старались жить "по старине", которую понимали как основание веры христианской, права, обычая, традиции". Как подчеркивается в книге, "для нынешнего поколения альтернативы не осталось, пришло время целенаправленной переориентации на обустройство всех собранных земель. Слова "агрессия", "война", "экспансия" должны полностью исчезнуть из нашего лексикона". Учебник, несомненно, не лишен недостатков. Бросаются в глаза очень большие параграфы, после которых приводится лишь минимум вопросов. Мало практических заданий. Вместо них предлагаются тесты. Например, время начала строительства Санкт-Петербурга предлагается выбрать между 1700, 1701,1702 и 1703 годами. Если бы не недавний юбилей, тут могли бы запутаться и некоторые профессиональные историки. Данный учебник все же больше напоминает учебное пособие. Вместе с тем книга написана живым, доступным языком, без нарочитого усложнения, которым частенько грешат авторы учебников по гуманитарным дисциплинам. Так, очень интересен очерк о возникновении и конкуренции кириллицы и глаголицы. А вот как, например, раскрывается образ дороги в "Войне и мире": "Русские дороги — один из героев войны 1812 года. Дороги Наташи, Андрея, Пьера, Наполеона, Кутузова. В дороге раскрывается смысл человеческой жизни. Сакральное значение дороги, "движения. Именно в дорожном полусне-полуобмороке Пьер получает ответ на свой главный вопрос. "Запрягать нужно, запрягать", — говорят мужики, и Пьер расшифровывает свой код мира: "Сопрягать нужно, сопрягать". Так Толстой возвращает нас к национальному кодовому решению, данному в сказках: богатырь находит себя на пути, у развилки, на перепутье. Богатырь на перепутье — русский архетипический образ".