РЕЗКИЕ ПОВОРОТЫ                   15
ПОХОРОНЫ КУРДЮМОВА           19
ЧЕЛОВЕК-КОВИД                       22
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ                    27
КОСМИЧЕСКАЯ ДРАМА                37
ЖИВАЯ КОЛЕЯ                            69
ДАШКИН ОГОНЬ                          77
БАРХАТНАЯ ЖИЗНЬ                      85
Я И КОРОНАВИРУС                       95
КОНЕЦ РЕКИ                                113
ПЕВЧАЯ ПТИЦА                            123
ПЕРВАЯ ДЕСЯТКА                         129
КОСМОС ВНУТРИ                          135
МАЛЬЧИК-ЗАПАЛЬЧИК                  141
МАШЕНЬКИН МЕДВЕДЬ                 147
ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ                         152
ПУБЛИЧНАЯ СМЕРТЬ                     157
САПОЖНОЕ ДЕЛО                         165
СПЯЩАЯ ТОНЯ                             169
БЫВАЕТ И ТАК                              175
САНТЕХНИК                                  181
ПРОПАЩИЙ ИМПЕРАТОР                189
НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА                 195
ЕГО БРАТ                                       201
СТАРЫЙ ЕВРЕЙ                               211
ПИСАТЕЛИ НА УДАЛЁНКЕ                218
НЕ ПОЭЗИЯ                                     233

НЕОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ СЛОВА

В эту книгу я включил часть текстов и рисунков, написанных и нарисованных мной с момента, когда я узнал о коронавирусе, находясь в феврале 2020 года в Венеции на карнавале, до момента сдачи книги в издательство. С февраля до февраля.

Карнавал в Венеции на третий день отменили. Венецианские маски сменили маски медицинские. Так началась другая жизнь. Для меня и для всех. Я закрыл свою венецианскую квартиру, надеясь туда скоро вернуться. Потом был карантин, кстати, венецианское слово. Quaranta в переводе на русский значит ≪сорок≫. Сорок дней в изоляции — карантин. Isola тоже венецианское слово. Isola — остров. Карантин и изоляция, впервые применённые в Венеции, помогли там победить чуму.

Слова ≪удалёнка≫, ≪пандемия≫, ≪масочно-перчаточный режим≫, ≪вакцинация≫ стали для нас обыденными и родными. Концентрация событий, медицинских и политических, за этот период была невероятно плотной. Я видел ледоход на Енисее, с берега, когда огромные льдины с грохотом наезжают друг на друга в уносящей их на бешеной скорости реке. Льдины — нагромождение событий, которые меняются во времени, чуть ли не ежечасно.

Этот период, с февраля до февраля, — ледоход. Только я, да и все, не с берега его наблюдаем, а находясь на этих, летящих и грохочущих, льдинах. Чтобы не быть раздавленным ими и в то же время зафиксировать то, что пока трудно осознать, извлекая из опасного забавное, — я писал и рисовал.

Собственно говоря, эта книга — в каком-то смысле мой ≪пандемический дневник≫. Или отчёт с ≪удалёнки≫. А в своей венецианской квартире я так пока и не был. Скучаю очень...

РЕЗКИЕ ПОВОРОТЫ

Колосов пил редко и… а вот и нет, не угадали... не метко. Он знал, что не держит дозу. Колосов был абстинентом.Он плохо переносил алкоголь. И боялся его.

Толик был застенчивым, замкнутым, чувствительным, обидчивым и рефлексирующим человеком.

Его любили за то, что он был немного не от мира сего.

Чудак, одним словом.

И если вы решили что я ошибся на одну букву, то вы не правы. Именно — чудак.

На чудаках держится мир!

Чудаки — это его, мира, чугунная опора.

Никто не выдержит его жестокость и несправедливость, продолжая сохранять нежность и трепетное отношение к этому исковерканному микрокосмосу, кроме чудаков.

Колосов жил вдвоём с мамой. Мама хотела, чтобы Толя женился и подарил ей внука или внучку. Но он стеснялся девушек, при том что — и мама этому удивлялась — Толик обладал довольно большим и красивым половым членом.

— Сынок, — в минуты откровения говорила мама, — у тебя такой прекрасный пенис! Ну что ты стесняешься? Достань его и покажи любой девушке, и она будет твоей. Поверь мне, своей маме, я-то знаю...

Мама Колосова и правда это знала. Потому как вышла замуж именно за половой орган, а не за головной мозг, который был значительно меньше фаллоса Павла Колосова, Толиного отца, исчезнувшего из её жизни сразу после рождения мальчика и оставившего ему на память свою фамилию, а в наследство — приличное мужское достоинство. Но Анатолий хотел любви. Большой и чистой. Чудак, одним словом. Впрочем, это сложный вопрос. У каждого своя правда.

У Сапрыкина правда была другой, нежели у мамы Колосова: — Послушай меня, Толян! Я знаю. Большой хуй никогда никому не приносил счастья. — Разговор был в бане и Сапрыкин прикрыл мочалкой то место, которое вполне можно было прикрыть зубной щеткой.

Надо сказать что Колосов не слушал новостей и не интересовался политикой никогда.

Он был биологом. Черви были его страстью.

Глицера — лат. Glycera, представитель типа кольчатых червей, относится к классу многощетинковых. Глицеры ведут активный образ жизни, ползая по дну океанов и морей.

Пескожил, или пескожил тихоокеанский, — лат. Arenicola, представитель типа кольчатых червей, относится к классу многощетинковых. Пескожилы — морские свободноживущие беспозвоночные животные.

Конволюта — лат. Convoluta, представитель типа плоских червей, относится к классу турбеллярий. Конволюта — хищное свободнодвижущееся беспозвоночное животное.

Вот что увлекало Толю. То, что все они — свободнодвижущиеся!

А тут за завтраком мама включила новости по радио ≪Эхо Москвы≫, и для Колосова открылся другой мир. Чувство страха охватило его за маму, за червей, за себя. Задорные ведущие весело рассказывали о таких страшных вещах, что Колосов вспомнил о своём энурезе, длившемся до шестнадцати лет.

≪Зачем нужна большая елда, когда в мире столько несправедливости?≫ — подумал он.

В тот день Колосов напился с Сапрыкиным и с Кацманом так, что его рвало на каждом углу, но это не мешало ему читать стихи протеста, которые он придумывал на ходу:

Товарищ, пой и пей до дна,

товарищ, верь, звезда взойдёт

свободы, счастья! Из говна

Россия встанет и пойдёт.

С колен поднимется она,

Россия вспрянет ото сна,

И кто есть кто, она поймёт.

Не знаю я, в каком году

Всё это с ней произойдёт,

Но верю я и очень жду,

Что мудаки с неё падут

И все свободу обретут…

 

Утром Колосов проснулся дома с ощущением, что предал всех. Родину, маму, червей, которых он, виноватый, пошёл кормить. Но те от запаха алкоголя, исходящего от Анатолия, сжались, и часть из них, наиболее нежные, скончалась.

Мама, в прошлом учитель русского языка и литературы, не ругала Колосова.Она только сказала ему: ≪в следующий раз я просто умру≫.

Колосов напился на следующий же день. Он не мог пережить смерти червей и переработать полученные политические знания.

Мама не умерла.

Когда на третий день Колосов, пьяный, привёл домой аспирантку Настю, скромную, субтильную девушку в очках, но, как выяснилось, громкую в постели, мама сама налила Толику коньяк, который пила по капле тридцать лет.

Свадьба была скромной.

Сапрыкин был тамадой.

Через девять месяцев у Анатолия и Анастасии родился сын. Мама Колосова была счастлива.

Она скончалась от ковида через три месяца. На душе у неё было спокойно.

А Анатолий Павлович Колосов — да, да, тот самый, который со своей ассистенткой Анастасией придумал лучшую в мире вакцину против Ковида-19, в основе которой была выжимка из червей свободнодвижущихся, — стал лауреатом Нобелевской премии.

 

ПОХОРОНЫ КУРДЮМОВА

Курдюмов умер на рассвете. Он увидел первый луч света и умер. Внезапно. Остановка сердца. Никто не ожидал, что Курдюмов умрёт. В смысле вот прямо сейчас.

Курдюмов умер в расцвете творческих и прочих сил.

— Как? Курдюмов? Он же такой компанейский, такой обаятельный, такой подающий надежды и не сильно поддающий.

Какая потеря!

Как будто обаятельные (ну и далее по списку) умирают реже. Или не обаятельных (ну и далее по списку) не жалко.

Никому.

Типа умер, и хуй с ним. Случайный каламбур…

Курдюмова отпевали в церкви, в которую он никогда не ходил. Он вообще не ходил в церковь. Отпевали долго и нудно. Так долго и так нудно, что у него затекло левое плечо и он хотел повернуться на правый бок, но вовремя спохватился. Испугался за Галю, супругу свою, стоящую у гроба.

Неврастеничку. Она гладила его по руке так нежно, как не гладила никогда.

Потом пошли прощаться. Наклонялись, трогали за край гроба. Соболев поцеловал Курдюмова в лоб, от чего Курдюмову захотелось дать Соболеву в лоб.

≪Мудак! — пронеслось в голове покойного. — И я мудак, и он мудак, — расстроился Курдюмов. — Не успел расставить точки над i. Жаль≫.

Цветов натащили стога. Курдюмов не любил цветов.

У него на них всегда была аллергия. Он чуть было не чихнул. А потом всё-таки чихнул, но все только переглянулись, посмотрели друг на друга. ≪Будь здоров!≫ — хором сказали прощающиеся.

А в автобус садились уже повеселей. Семёнов взял с собой коньяку и потихонечку его разливал. Очередь к нему была больше, чем к гробу Курдюмова. Галка тоже повеселела и как-то уж слишком отдалась утешениям Кикнадзе.

В крематории было неловко и грустно. Сначала все молчали, но потом потихонечку стали задвигать речи.

— Я знал Курдюмова с...

— Я работал с Курдюмовым с...

≪Блять, ты же мне должен бабки, всё обещал отдать, а сейчас...≫

— Я знал его, как отзывчивого...

— Курдюмов был мягким…

≪Наташка, что ты несёшь? Ты не охуела? Мягкий... Трахались по вторникам до посинения. Мягкий...≫

— Какая хорошая смерть...

≪Чтоб ты сдох, Гусев! Ты всегда мне завидовал...≫

Сожгли Курдюмова быстро, он даже не заметил как.

А дальше все бодро рванули на поминки. Подвалили и Хазины, и Рябчиковы, и ещё хуева туча скорбящих.

Тамадой был Кикнадзе:

— Курдюмов был человеком весёлым и обладал незаурядным чувством юмора, поэтому не будем грустить. Покойнику это бы не понравилось.

Ну и началась нормальная гулянка.

Вспоминали, как Курдюмов однажды, пьяный, нассал в Ботаническом саду под пальму. Как он в ≪Азбуке вкуса≫ спиздил бутылку коньяка.

Родители вспоминали, как в первом классе Курдюмов влюбился в Перепёлкину и хотел на ней жениться. И ведь женился на Гальке Перепёлкиной.

В общем, было весело всем. Мол, спасибо усопшему, так бы не собрались. А так отлично посидели. Душевно.

Только Курдюмову было невесело. Он сидел один в углу и молча пил...

Его никто не замечал, потому что он умер.

НЕ ПОЭЗИЯ

26.02.20

на родину я завтра возвращаюсь

зачем

да в двух словах не скажешь

да и не хочется уж если честно

об этом в двух словах мне говорить

я из Венеции завтра вернусь в Москву

в свой на Смоленке старый дом

где у меня под крышей мастерская

чтоб погрузиться легче было мне

в родную атмосферу я поставлю

капельницу себе

иглу я в вену вставлю

и капать родину начну

я буду капать обещания

которым нет числа

и бесконечные запреты

я буду капать

пафос вечный добавлю

в капельницу я

враньё на голубом глазу

и злость которая прикрыта

духовностью

мол всё во благо

помолимся аминь

закапаю

и жадность власти закапаю

такая жадность только в сказках

описана народов мира

людей в чёрном закапаю

что бьют дубинками детей и женщин

закапаю их чтобы не забыть

а то Венеция как ластик

стирает в памяти плохое

вином свободой добротой

я буду капать этот яд

чтобы быстрей привыкнуть к аду

чтоб быть готовым ко всему

ну а в другую вену я

закапаю друзей и близких

всех тех кого люблю

язык родной любимые предметы

любимые места могилы близких

воспоминания что греют

детство

когда все были живы

впрочем это со мной всегда

в моей крови

так ради кайфа буду капать всё

ведь это смесь гремучая и есть

и есть ты

родина моя

на родину я завтра возвращаюсь